Объективные признаки организованной группы как формы соучастия
Рассматривая историческую подоплеку формирования уголовноправового института организованной группы и соответствующего доктринального толкования в данной сфере, необходимо отметить один, на наш взгляд, существенный диссонанс. Притом, что соучастие, как форма совершения преступления (если учитывать именно групповой характер) появилось в уголовном законодательстве на довольно ранних периодах развития государства, организованная группа, как форма соучастия в преступлении сформировалась и была оформлена в виде соответствующего нормативного закрепления в законодательных актах сравнительно недавано.
В частности, впервые данный термин был использован законодателем во времена Великой Отечественной Войны. В указе Президиума Верховного совета СССР «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» от 4 июня 1947 года в статьях 4, 6 в качестве квалифицирующего признака хищения предусматривалось совершение хищения организованной группой (шайкой). Более того, несмотря на сам факт закрепления, содержание понятия организованной группы, как формы соучастия в преступлении оставляло желать лучшего. Исследуя приведенную норму, необходимо отметить ряд ее недостатков. Прежде всего, это отсутствие четких признаков определения организованной группы, причем, как субъективных, так и субъективных. Также нельзя было сказать об установлении консолидированной позиции правоприменителя относительно квалификации деяний, совершенных организованной группы. Не были ясны пределы ответственности каждого из членов организованной группы. Подобная неопределенность породила множество проблем при квалификации действий соучастников преступления, которые совершали противоправные деяния в составе организованной группы. Так, например, в одних случаях суды признавали наличие такой группы при всяком соучастии с предварительным сговором, в других – только при совершении хищения группой, имеющей стойкие организационные формы. Кроме того, в ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан» в качестве обстоятельства, отягчающего преступление, указывалось на совершение кражи воровской шайкой. Сочетание этих терминов не оставляло сомнения в том, что шайка – это преступное сообщество, а организованная группа – это одна из разновидностей шайки. Противоречивые позиции, подобные тем, что были в судебной практике, высказывались и в теории уголовного права. Верховный Суд СССР неоднократно указывал, что обе позиции являются крайними, однако сам четкого определения организованной группы не дал.
Приведенная ситуация казалось еще более странной и противоречивой, если учесть, что в вопросе закрепления соучастия, как уголовно-правового института, законодатель к тому времени достаточно сильно преуспел.
Первый предпосылки к выделению указанного института появились еще в период формирования древнерусской государственности, ознаменовавшейся (с точки зрения нормотворчества) принятием Русской Правды. В соответствии с данным документом были заложены первоначальные и фундаментальные основы дифференциации уголовной ответственности. И, во главу угла стало именно соучастие в преступлении, совершение деяния двумя и более лиц. Практически по каждому составу преступления в случае его совершения в группе, предусматривалось ужестоточение наказания.
На соучастие в преступлении, как квалифицированный признак обращал внимание и законодатель периода формирования Московского государства. В двух основополагающих нормативных актах того этапа, а именно Судебниках 1497 и 1550 годов, отдельно оговаривалось соучастие в совершении преступлений. В частности, за «учинение разбоя с сотоварищами предусматривался более строгий вид наказания, нежели одиночная реализация преступных замыслов».
При Петре I, в рамках систематизации российского законодательства, был реализован проект кодификации уголовного закона, в результате чего был принят Артикул Воинский. В нем также определялись правовые основы соучастия в преступлении и реализации уголовной ответственности за совершение деяний в составе группы лиц.
В 19 веке вопросам соучастия в преступлении были посвящены отдельные нормы, и даже структурные элементы таких фундаментально значимых нормативных правовых актов, как Уложение о наказаниях уголовных и исправительных и Уголовное уложение.
В советский период каждый из принимавшихся кодифицированных нормативных правовых актов, регламентировавших вопросы уголовной ответственности, включал в себя отдельно установленные и закрепленные соответствующим образом нормативные положения, закреплявшие вопросы регламентации уголовной ответственности за совершение преступлений в соучастии.
Таким образом, необходимо отметить, что в истории развития уголовного права России следует констатировать пробел правового регулирования такой формы соучастия в преступлении, как совершение преступления в составе организованной преступной группы. При существенном внимании законодателя к вопросу соучастия преступления в целом, проявившим себя уже на ранних стадиях формирования древнерусского государства, вопросы такой формы соучастия, как организованная преступная группа не освещались должным образом на достаточно длительном периоде развития отечественной уголовно-правовой доктрины и законодательства.
Тем не менее, несмотря на всю противоречивость и некоторую неверность изначальных законодательных формулировок, организованная групп закрепилась в качестве формы соучастия в преступлении и стала включаться в состав всех нормативно-правовых актов уголовно-правового характера именно в качестве таковой (формы соучастия в преступлении).
На сегодняшний день организованная группа как форма соучастия в преступлении закреплена в части 3 статьи 35 Уголовного кодекса Российской Федерации. В соответствии с нормой указанной статьи преступление признается совершенным организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений. Рассмотрим объективные признаки указанной формы соучастия в преступлении.
Первоначальным признаком объективного характера организованной группы следует называть множественность участников преступного посягательства. Следует отметить, что на данный признак указывали еще ученые-криминалисты 19 века. В частности, А. Ф. Кистяковский отмечал: «Когда преступление совершается двумя или несколькими субъектами, тогда происходит форма преступности, называемая стечением преступников или участием в преступлении». Множественность участников организованной преступной группы может быть охарактеризована посредством двух составляющих – количественно и качественной. В первом случае мы говорим о минимальной численности участников преступного посягательства, как об обязательном критерии определения формы соучастия в преступлении в соответствии с частью 3 статьи 35 УК РФ, во втором – о соответствии всех участников организованной группы требованиям законодательства, предъявляемым к субъектам преступления.
Говоря о первой, количественной составляющей множественности участников организованной преступной группы, Безбородов Д.А. отмечает, что «конечно же, определение границ численности группы имеет немаловажное значение при характеристике совместного совершения преступления». Действительно, от того, в каком количественном состоянии находится организованная преступная группа во многом зависит характер и особенности совершения преступления, формы связи между ее участниками, механизм преступного воздействия организованной группы на охраняемые законом общественные отношения и множество иных аспектов как объективного, так и субъективного характера. Законодателем не указано конкретное количество лиц, при наличии которых можно говорить об организованной преступной группе.
На наш взгляд, в данном случае необходимо исходить от обратного. Ни одна из форм соучастия не может иметь место быть, когда преступник в одиночестве. При появлении же еще хотя бы одного лица, тем или иным образом способствующего совершению преступления дает нам право говорить о соучастии в преступлении. Также отметим, что множество исследований в области преступной психологии указывает на минимальную количественную границу соучастия в преступлении, которая определяется двумя людьми. При этом существуют мнения, согласно которым необходимо провести четкие границы в количественной составляющей различных форм соучастия в преступлении. На наш взгляд, подобные экспертные оценки не совсем верны. Любая форма соучастия в преступлении не может быть охарактеризована каким-либо одним признаком, будьто количество соучастников или характер их взаимодействия и так далее. Для определения конкретной формы соучастия в преступлении в качестве таковой необходима совокупность всех признаков, как объективных, так и субъективных, как количественных, так и качественных. Более того, рассматривая уголовные дела о преступлениях, совершенных в соучастии, суды нередко признают более тяжкими формами соучастия преступные объединения, состоящие из меньшего количества преступников, нежели те, которые на момент совершения преступления состояли из большего количества соучастников.
Так, например, Усть-Янским районным судом Республики Саха (Якутии) был вынесен обвинительный приговор подсудимым Болтыровой Е.В., Яковлевой А.А. и Черемыкиной Е.А. Суд признал виновными подсудимых в совершении преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 УК РФ. При этом действия подсудимых суд квалифицировал как совершенные организованной преступной группой. В то же время, Изобильненский суд Ставропольского края признал подсудимых Пипия И.М., Ежонкова С.И., Выходцева А.Н., Хачана Э.М. в совершении преступления предусмотренного частью 2 статьи 1589 . При этом действия подсудимых суд квалифицировал, как совершенные группой лиц по предварительному сговору. Таким образом, мы видим, что суды в каждом конкретном случае исходят из конкретных обстоятельств совершения преступления, множества факторов, характера и особенностей сложившейся ситуации, а также множества иных объективных и субъективных признаков. Поэтому количественная составляющая соучастия в преступлении в данном случае – далеко не панацея.
Говоря о качественной составляющей, необходимо отметить, что объединение лиц в группу предполагает достижение этими лицами возраста уголовной ответственности, так как целью их объединения является совершение одного или нескольких преступлений. В этом случае объединение в группу означает не только привнесение в действия субъектов элементов осведомленности, организованности, но и обеспечивает знание каждым из них того обстоятельства, что лица объединились в группу для совершения именно преступления (преступлений). Очевидно, что такое объединение возможно только с лицами, понимающими цель объединения и осознающими общественно опасный характер действий, направленных на ее достижение. Более того, участники организованной группы должны осознавать не только общественно опасный характер совершаемого деяния, но и факт организованности группы. Это могут быть только вменяемые физические лица, достигшие определенного возраста.
Вторым объективным признаком организованной преступной группы выступает ее устойчивость. Дискуссии по поводу определения понятия устойчивости как объективного признака организованной преступной группы, имеются и в научных кругах. На сегодняшний день в данной сфере сложилось несколько позиций. Так ряд исследователей предлагает в качестве критерия определения устойчивости количество запланированных преступлений. На наш взгляд, подобная оценка не совсем верна, так как количество запланированных преступлений не может свидетельствовать об устойчивости группы, по крайне мере, если речь идет только об указанном квалифицирующем признаке. Так, например гражданин Черных О.Н. вступив в сговор с неустановленными людьми, уголовное дело в отношении которых было выделено в отдельное производство, совершил более 15 преступлений, предусмотренных частью 4 статьи 159 УК РФ. При этом Центральным районным судом города Воронежа, действия подсудимого и неустановленных лиц были квалифицированы как совершенные группой лиц по предварительному сговору. Преступная деятельность указанных лиц была растянута во времени на достаточно длительный период и, однако, суд не пришел к выводу о совершении данных преступлений организованной преступной группой.
И, тем не менее, количество преступлений, которые были совершены или планируются к совершению, нельзя не учитывать при определении понятия устойчивости как объективного признака организованной преступной группы. В данном случае более верную позицию, на наш взгляд, занял Р.Р. Галиакбаров, предложивший использовать в качестве формализованного критерия для расшифровки показателя устойчивости организованной группы такой признак, как система совершения преступных посягательств: «Систематичность не сводится к повторению (неоднократности) преступления. Она уже предполагает большее число посягательств — три и более, отражающее антисоциальную направленность действий субъектов, серьезное возрастание уровня опасности объединения. Она фиксирует определенную линию поведения участников преступления, их укоренившиеся опасные наклонности. Вывод о систематичности делается на основе всей совокупной деятельности участников преступления. При этом не имеет значения, однотипные, однородные или разнородные посягательства совершает группа. Систематичность свидетельствует об организованном характере самой группы. Во всяком случае, любой факт совершения объединением трех преступлений или более уже точно фиксирует его организованный характер, хотя такая группа может еще не стать преступным сообществом».
По мнению Клименко Ю.А., устойчивость организованной преступной группы предполагает постоянство состава ее участников. Мы не можем согласиться с данным мнением. При достаточно длительном периоде деятельности организованной преступной группы, в ее составе, как правило, происходят существенные изменения. Причем подобные изменения зачастую носят естественный характер и проявляются в соответствующих причинах. Это может быть смерть некоторых участников преступной группы, их осуждение, необходимость привлечения узконаправленных специалистов, потеря доверия некоторыми членами группы, желание самих членов группы прекратить преступную деятельность и множество иных причин.
В целом, проанализировав ряд мнений относительно определения понятия устойчивости как объективного признака, характеризующего организованную преступную группы, мы пришли к выводу о том, что данное понятие (устойчивость) нельзя определить через призму одного или даже двух признаков. Характеризуя такое сложное и структурированное явление, как организованная преступная группа, термин устойчивость в данном случае сам вступает сложным и сложносочиненным понятием. Поэтому его определение возможно только посредством сразу нескольких признаков и во взаимосвязи друг с другом. Итак, признаками устойчивости организованной преступной группы, на наш взгляд, вступают:
1. Высокая степень организованности, проявляющаяся в системном планировании не одного, а ряда преступлений и подобного же их совершения, наличии иерархии и распределения ролей в группе, продуманного механизма совершения преступлений, а также сокрытия следов своей преступной деятельности, наличии и активной отработке путей отхода в случае экстренных ситуаций;
2. Двойственность состава организованной группы, проявляющаяся с одной стороны в стабильности костяка организованной группы, как правило ее организаторов и наиболее эффективных исполнителей, а с другой естественной «текучки кадров», привлечении узконаправленных специалистов на разовой основе;
3. Постоянство форм и методов преступной деятельности, наличие собственного стиля в совершении преступлений, что с одной стороны существенно сужает возможность совершения ошибки, а с другой позволяет безошибочно идентифицировать преступления, как совершенное именно данной конкретной преступной группой.
Еще одним признаком, характеризующим организованную преступную группы с объективной точки зрения, выступает совместность действий участников данной формы соучастия в преступлении. Указанный признак не следует понимать упрощенно. Совместность не означает, что соучастники совершают одинаковые по характеру и степени участия действия, что их вклад в совершение преступления одинаков; совместность означает, что соучастники принимают участие в совершении одного и того же преступления, имеется причинная связь между поведением каждого из них и наступившим преступным последствием, которое является для них общим. Так, лицо, узнавшее после окончания преступления о факте его совершения и согласившееся укрыть преступника, не становится соучастником преступления, поскольку отсутствует причинная связь между его поведением и наступившим общественно опасным последствием (если преступление с материальным составом) или совершением самого общественно-опасного деяния (если преступление с формальным составом преступления). Однако если лицо до совершения преступления дало обещание скрыть преступника оно тем самым содействовало, создало условия, внесло вклад в совершение преступления исполнителем, поэтому такую деятельность следует отнести к соучастию. Совместность действий также предполагает и общность результата совершенных преступных деяний. В данном случае следует говорить как о положительном для организованной группы результате, так и об отрицательном. Так, в случае успешного совершения преступления, например, корыстной направленности, доход от преступной деятельности делится между всеми членами организованной группы, безусловно, в соответствии с иерархией, но, между всеми. В случае же, если деятельность организованной преступной группы будет установлена, к ответственности также будут привлечены все ее члены, опять же, исходя из иерархии и ролей, которые каждый член группы выполнял.
Между действием (бездействием) каждого участника организованной группы и наступившими результатом должна быть установлена причинная связь. Существует особенность причинной связи в преступлении, совершенном организованной группой. Эта особенность заключается в том, что объективная связь уясняется судом не только между действиями исполнителя и общественно-опасными последствиями, как в преступлении, совершаемом одним лицом, но и между действиями подстрекателя, организатора, пособника, которые действуют вне рамок признаков состава преступления (не исполняют объективную сторону преступления), с одной стороны, и действиями исполнителя – с другой. Суду необходимо установить, что действия (бездействия) каждого соучастника предшествовали во времени действиям исполнителя, являлись условием и необходимым вкладом в общие усилия по достижению общественно опасных последствий.
Таким образом, можем сказать, что с объективной стороны, организованную преступную группу характеризуют такие признаки, как множественность участников – при минимальном их количестве в два человека; устойчивость организованной преступной группы – сложного и структурированного понятия, характеризуемого несколькими признаками, заключающими в себе, прежде всего, особенности организации преступной группы, ее структуры и осуществления преступной деятельности; совместность действий – участие в преступной деятельности всех членов группы, в зависимости от их роли, а также общность результата совершенных преступлений, как положительного, так и отрицательного. Только во взаимосвязи указанных признаков можно говорить об организованной преступной группе, как о форме соучастия в преступлении. При отсутствии хотя бы одного признака, или же, наоборот, наличии не свойственного данной форме соучастии в преступлении признака, говорить именно об организованной преступной группе нельзя.
Остальные части данного отчета по практике: